Начало читайте по ссылкам:

Белое пятно. Часть 1

Белое пятно. Часть 2

Белое пятно. Часть 3

Белое пятно. Часть 4

Спасительное упрямство

Надежде Александровне Ванзовой – единственной женщине среди «заговорщиков» - было сорок два года. Она родилась в Симбирске, в семье статского советника, преподавателя русского языка Симбирского кадетского корпуса. До революции жила на иждивении родителей. На момент ареста работала счетоводом швейного комбината. Ее муж был арестован еще в тридцать пятом и приговорен к шести годам концлагерей. Надежду Александровну взяли 22 декабря 1937 г. Двадцать седьмого состоялся ее первый и (судя по протоколу) единственный допрос:

«Следователь: Вы обвиняетесь в том, что являетесь членом контрреволюционной белогвардейской повстанческой организации. Признаете ли вы себя виновной в этом?

Ванзова: Нет, не признаю. В организации не состою и о ее существовании ничего не знаю».

Тогда ей зачитывают показания Алтышкина, которые она отвергает, заявляя, что знает его только в лицо, никаких отношений между ними нет, и об организации она от него ничего не слышала.

«Следователь: Следствие требует не объявлять ему борьбу, а рассказать обо всем чистосердечно». Но арестованная непреклонна. Тога ей устраивают очную ставку.

«Алтышкин: Я летом 1934 г. завербовал в нашу контрреволюционную организацию Ванзову.

Ванзова: О существовании этой организации мне Алтышкин никогда не говорил». Вот и вся очная ставка, вот и все «доказательства», вот и все наказание – 10 лет концлагерей.

Константина Дмитриевича Неофитова взяли 29 декабря, то есть в день окончания следствия. Быстренько допросили, признания не добились и удовлетворившись тем, что «он изобличается показаниями Рубейкина» отправили на следующий день в «тройку», где он и получил свою десятку.

Так может быть жизнь, хоть и в неволе, - награда за твердость духа? Тогда почему расстреляны другие не признавшиеся? Почему «расколовшийся» А.И. Кузнецов получил «всего лишь» срок? Может быть потому, что он, хоть из интеллигентов, но рабочий? Не известно. Скорее всего, мотивы, которыми руководствовались члены «тройки» так и останутся тайной.

Приговор

По делу № 5863 были осуждены:

Нет в этом списке имени Петра Алексеевича Дардальонова. Оно было бы сотым. Но по каким-то причинам его «дело» тройка рассмотрела раньше, в самый разгар «следствия» - 15 декабря. Ссылки на это есть в обвинительном заключении, но не указано, к чему его приговорили. И еще. Нигде, ни в одном томе не удалось найти сведений о том, где расстреливали и, главное, где похоронили осужденных. То ли эти данные отражать в делах было не принято, то ли они исчезли позже – на папках стоят пометки «перешито тогда-то». Во всяком случае, это еще одна тайна дела № 5863.

Прокурор не доглядел?

Зато вовсе не тайна имена тех, кто его «расследовал». Вот лишь некоторые из них – те, что встречаются в документах чаще других, кто принимал непосредственное участие в допросах: заместитель начальника (позже начальник) УГБ НКВД по Куйбышевской области старший лейтенант госбезопасности Бочаров, временно исполнявший обязанности начальника Ульяновского горотдела НКВД лейтенант госбезопасности Андронов, оперуполномоченный пятого отдела УГБ горотдела НКВД младший лейтенант госбезопасности Силантьев, оперуполномоченный третьего отделения горотдела НКВД сержант госбезопасности Семенов, оперуполномоченный, а к концу следствия – временно исполняющий обязанности начальника третьего отделения горотдела НКВД сержант госбезопасности Рогов, чья подпись стоит под большинством протоколов. Он же составлял обвинительное заключение по делу, сотрудник горотдела НКВД Мошков.

К сожалению, в материалах дела не упоминаются прокуроры, которые обязаны были надзирать за ходом следствия и пресекать любые нарушения закона.

Во всяком случае, еще 8 июля 1937 года, то есть за несколько месяцев до появления дела № 5863, прокурор Куйбышевской области Ледвич разослал на места секретную директиву в которой говорилось: «Практика наблюдения за делами о к-р преступлениях, следствие по которым ведется органами УГБ НКВД, показывает, что качество следствия по этим делам продолжает оставаться на низком уровне». Так, из 321 такого спец. дела, прошедшего за 5 месяцев 1937 г. через облпрокуратуру, 57 по разным причинам были возвращены ею в органы НКВД, и еще 43 туда же вернула Спецколлегия, «что в общей сложности составляет свыше 30%».

Среди наиболее часто встречавшихся нарушений закона, прокурор указывал неполноту следствия, неосновательность и неправильность предъявления обвинения, неправильную квалификацию преступлений, отказ обвиняемым в предоставлении для ознакомления всех материалов дела и ряд других.

Все это, по мнению Ледвича, объяснялось не только плохой работой органов УГБ НКВД, «но и невнимательностью, а порой и полным отсутствием надзора со стороны работников Прокуратуры, в районе коих ведется следствие. Совершенно очевидно, что дела Прокурорами штампуются без ознакомления с материалами следствия и совершенно не обращается внимание на нарушения процессуальных норм закона и качество следствия по существу дела», – сурово пенял подчиненным глава областного надзорного ведомства. И, «обращая внимание всех Горрайпрокуроров на необходимость самого серьезного внимания к делам о к-р преступлениях», категорически требовал «не допускать нарушений закона при проведении следствия и оформления дел. При обнаружении нарушений, требовать немедленного устранения таковых, а при невыполнении Ваших требований, сообщать мне. При наличии в деле дефектов, требующих устранения, не давайте согласия на направление дела в суд».

Увы, фигурантам дела № 5863 это не помогло.

Источники:

Архив УФСБ РФ по Ульяновской области.

(Е. Пудникова. «Хрущев. Творцы террора». М. 2009 г. Стр. 146-147).

ГАУО Ф. Р-1435. Оп. 11. Д. 5. Л. 3.

Владимир Миронов